Князевич мира сего: Шакро Молодой скупает души сторонников Джангвеладзе
С окончанием поры отпусков в воровском мире обозначился очередной раунд подспудного противоборства за негласный титул обладателя наивысшего положения в преступной иерархии между 68-летним Захарием Калашовым, он же Шакро Молодой, и лидером все еще самого мощного на сегодняшний день, «сухумского» воровского клана 59-летним Мерабом Джангвеладзе.
Об этом стало известно ИА «Прайм Крайм»
По словам источника, на днях сразу несколько воров «в законе», ранее ориентированных на Мераба, в поисках лучшей доли переметнулись к Шакро, чем навлекли на себя гнев прежнего руководителя.
Не секрет, что главным и зачастую единственным существенным доходом большинства современных воров «в законе» являются добровольно-принудительные пожертвования российских зэков. По существу, именно за эти денежные потоки ведут междоусобицу воровские кланы. Чем сильнее клан и авторитетнее лидер, тем вольготнее живется рядовым его членам. К сильным ворам за третейским судейством охотнее идут жирные коммерсанты, им чаще приносят денежные темы преступники, они же имеют приоритетное право ставить своих «смотрящих» за богатыми регионами или местами заключения. Сильному клану проще решить возникшую проблему либо создать ее для своих врагов.
После убийства Деда Хасана и заключения Шакро, у Мераба не осталось достойных оппонентов, и в конфликте воровских кланов он, во многом небезосновательно, посчитал себя победителем. При этом со всей ясностью он дал понять Калашову, что его время прошло. Разумеется, Шакро, который в роли, доставшейся Мерабу, не видел никого, кроме себя, это действовало на нервы. Лично для Шакро ситуация с возвышением Мераба усугублялась ненавистью, которую они питали друг к другу. В своем бессилии Захару пришлось проглотить по-прежнему безответное групповое оскорбление, нанесенное людьми Джангвеладзе его племяннику, вору «в законе» Дато Озманову, которому, когда он попытался отпугнуть нападавших пистолетом, со средневековой жестокостью, присущей азербайджанским бандитам, глумливо отрезали ухо.
Следуя дипломатическому этикету и постулату о том, что месть – это блюдо, которое подают холодным, Шакро, временно ограниченный в возможностях и свободе передвижения, не переносил своего раздражения Мерабом в плоскость открытого конфликта с ним. Доступными ему методами «холодной войны» Захар, действуя через третьих лиц, кропотливо работал на подрыв авторитета Мераба и тайно вербовал его сторонников.
В то время как отовсюду теснимые Европолом грузины перебиваются случайными заработками и кочуют из одной страны Евросоюза в другую, обширная территория РФ, включая зоны и тюрьмы, остается под полным патронажем Шакро, который сам проживает в колонии Усть-Лабинска на правах VIP-заключенного. Пока Шакро томится на нарах, распорядителем от его имени на воле является 57-летний Бадри Когуашвили, который за «достойное прохождение» Краслага оставлен силовиками в Москве на положении главпахана.
Говорят, именно усилиями Бадри, несколько его земляков из Кутаиси, включая Жоржикича, Сопотию и Дзнеладзе, ушли от Мераба на сторону Шакро. Толчком к окончательному разрыву их отношений послужила недавняя распря армянских воров «в законе» Артема Саратовского и Айко Астраханского, которая была урегулирована без участия «мерабовских» несмотря на то, что Артем был из их круга. Обруганный за это Мерабом Саратовский также устремил свои взоры к Шакро. А причастные к решению его конфликта воры: Сопотия, Корсагия и Перадзе ранее уже находились в Польше на содержании приближенного к Шакро вора «в законе» Циркача, пока его не задержали и не выдали России, поэтому отход от Джангвеладзе особой моральной дилеммой для них не стал. Равно как и для закадычного приятеля Бадри, Рамаза Дзнеладзе, который посредством того же Циркача был восстановлен Шакро в правах спустя шесть лет после их приостановки «дедовскими» за симпатии к Ониани.
Еще одной знаковой фигурой, отколовшейся от Мераба и дрейфующей в направлении Шакро, стал 39-летний вор «в законе» из Батуми Миндия Горадзе, сиречь Лавасоглы. Причиной, почему Лавасоглы стало некомфортно под крылом «сухумцев», называют его растущее как на дрожжах благосостояние, которое вызывает черную зависть даже у тех его соратников, кому по возрасту уже положено знать, что счастье не в деньгах.
Не секрет, что «мерабовские» слывут поборниками старых традиций, которые зачастую несовместимы с образом жизни и ходом мысли многих, кто по старинке именует себе вором, но на деле давно им не является. И чем дальше эти лицемеры от таких сподвижников Мераба, как Энцо, Зура или Матевич, тем сытнее им и спокойнее.
Кирилл Романовский